Везде
China's Nuclear Policy and Arms Control
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
China's Nuclear Policy and Arms Control
Annotation
PII
S207054760008216-4-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Alexey Stepanov 
ORCID: 0000-0001-8270-9774
Occupation: Research Fellow
Affiliation: Institute for the U.S. and Canadian Studies, RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 4
Abstract

While the destruction of the architecture of arms control is under way, Russian-American relations are being aggravated, against the backdrop of the US withdrawing from the INF Treaty and starting a new Cold War with China, the problem of China’s nuclear potential unrestrained by any formal limiting agreements with regard to nuclear weapons is crucial. China is accused of undermining the nuclear non-proliferation regime and international security, as well as of conducting a deliberate policy of freeriding by unconstrained buildup of its nuclear capabilities, while the leaders in this sphere — Russia and the United States — have lived under self-imposed mutual restrictions for many years. In this article, the author first explores China’s nuclear risks, which include the uncontrolled development of the US missile defense, high-precision conventional or potentially low-yield nuclear weapons, and the strengthening of the missile defense capabilities of its allies. Moreover, militarization of the Asia-Pacific region by the United States as part of the “Asia Pivot” strategy and its replacements poses a threat as well, since a conventional clash with China at certain points of conflict can lead to nuclear escalation. Then, the author considers the particulars of Chenese nuclear policy, which include maintaining the potential for minimal deterrence and guaranteed retaliation while pledging not to perform a nuclear strike first and refusing to use nuclear weapons against non-nuclear states. To make its nuclear arsenal more survivable, China does not disclose the structure and locations of its strategic nuclear forces. Creating an atmosphere of incomplete information also has deep roots in Chinese strategic culture. Then, the author deliberates about the Chinese nuclear arsenal, which consists of a limited number of strategic-range ballistic missiles, as well as a significant number of medium, shorter, and intermediate dual-use missiles. He concludes that further improvement of the nuclear potential will be carried out along the lines of improving the quality of launchers, missile defense penetration aids, as well as MIRVing its missiles, modernizing the command and control and early warning systems. The author further talks about the efforts historically undertaken by China to strengthen the non-proliferation and arms control regime in the context of the international environment. This includes the obligation to refrain from the first nuclear strike and a course towards minimal deterrence, calls for the international community to moderate its nuclear policy, joining the IAEA, NPT, the CWC, the BTWC and other treaties, the announcement of a moratorium on nuclear testing and its diligent execution, despite on unfavorable conditions and so on. Then, the author brings up proposals existing in the expert community on the possibilities of including China in negotiations on the abovementioned topics. The most important and effective arguably are the US-Chinese negotiations. The proposed negotiations aim either to clarify the position of the United States, or to come to a common understanding with China on such important issues as the US conditions for the first use, non-targeting of conventional weapons at nuclear facilities, targets, tasks and equipment of hypersonic weapons, dual-use missiles, joint storage of nuclear and non-nuclear munitions. In conclusion, the author writes that in modern international conditions, China will not participate in any legally binding restrictive agreements. In this regard, maintaining a constant dialogue and unilateral actions to increase confidence is of key importance. The lack of transparency of the Chinese nuclear arsenal is a serious obstacle to Russian-American cooperation in arms control. The balance of conventional weapons will play a significant role in ensuring strategic stability.

Keywords
China’s nuclear policy, US-China relations, arms control, minimal nuclear deterrence, quick global strike, missile defense, transparency
Received
10.11.2019
Date of publication
20.12.2019
Number of purchasers
83
Views
3386
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1

Введение

 

В настоящее время мы можем видеть, что Соединённые Штаты и КНР вступили в период двусторонних отношений, характеризующийся преобладанием соперничества над сотрудничеством. В экспертных кругах идут разговоры о начале новой холодной войны. Одновременно с этим в глубоком кризисе находятся и российско-американские отношения, в том числе и в сфере сотрудничества по стратегическим вопросам. В этих условиях особо угрожающий характер приобретает разрушение существующей системы контроля над вооружениями и размывание режима ядерного нераспространения, в связи с чем многие предрекают, что ближайшая Обзорная конференция ДНЯО может завершиться крупной неудачей. В этой связи многие должностные лица и политики в США, а также многие американские и даже российские эксперты обвиняют Китай в нежелании участвовать в формальных механизмах контроля над вооружениями, а также в подрыве режима нераспространения за счёт оказания помощи Северной Корее и Ирану. США даже использовали этот аргумент в качестве одного из поводов для выхода из договора РСМД. Китай, в свою очередь, утверждает, что он предпринял значительные усилия по контролю над вооружениями и нераспространению, которые перечисляет в своей военной стратегии, вышедшей в 2019 г., и указывает на то, что США и Россия должны предпринимать больше усилий в этой сфере, прежде, чем Китай сочтёт необходимым сделать какие-либо собственные шаги по ограничению или сокращению вооружений.
2 Справедливы ли эти обвинения в адрес Пекина? Действительно, в настоящее время Китай выражает нежелание присоединяться к соглашениям об ограничении или запрещении ядерных вооружений, в которых участвуют Россия и США. Кроме того, он отвечает отказом на американские требования о мерах транспарентности в отношении своей ядерной программы. Однако Китай в течение долгого времени был участником коллективных мер по предотвращению распространения оружия массового уничтожения, а также выдвигал ряд инициатив по укреплению стратегической стабильности в широком смысле этого понятия.
3

Ядерные риски Китая

 

Значительный интерес для исследования представляет понимание мотивации, руководствуясь которой Китай наращивает и модернизирует свой ядерный потенциал. Китай находится в зоне досягаемости ядерных сил всех ядерных государств (предположительно, исключая Израиль). Кроме того, давний противник КНР – Япония – имеет потенциал обретения ядерного статуса в короткие сроки.
4 Однако наиболее серьёзная угроза безопасности, по мнению Китая, исходит от Соединённых Штатов, обладающих не имеющей аналогов военной и экономической мощью и способных привлекать другие страны к решению своих геополитических проблем.
5 Основные риски своей национальной безопасности на текущий момент Китай видит в усилении американского гегемонизма и военно-политического присутствия в АТР. По мнению китайского руководства, США используют свои формальные союзнические отношения с Японией, Южной Кореей и Австралией, а также партнёрство с Индией и Вьетнамом в целях сдерживания влияния КНР в регионе. С тем же расчётом Вашингтон при президентстве Б. Обамы начал осуществление курса на «разворот в Азию», который во многом усилился при администрации Трампа. Китайское понимание стратегии «разворота» состоит в том, что её цель – сохранение за США статуса единственной сверхдержавы, чему мешает усиление Китая. В связи с этим, Соединённые Штаты увеличивают своё военное и дипломатическое присутствие в АТР с целью навязать Китаю дополнительные военные, политические и экономические издержки и таким образом сдерживать его развитие.
6

В том, что касается американской военной мощи, больше всего Китай беспокоит развитие американской противоракетной обороны и высокоточных вооружений.
7

 китайских экспертов и должностных лиц, истинной целью строительства американской системы ПРО является расширение возможностей безнаказанного применения военной силы1, включая превентивный ядерный удар. Дональд Трамп, в своём выступлении, приуроченном к выпуску последней редакции Обзора ПРО, заявил о намерении перехватывать любую ракету, запущенную в сторону Соединённых Штатов откуда бы то ни было. Этот тезис подтверждает позицию тех, кто говорит о стремлении США добиться для себя абсолютной безопасности и подрывает саму идею стратегической стабильности. В настоящее время система противоракетной обороны США включает комплекс радаров, в том числе радар системы наземных перехватчиков «Кобра Дейн» (Cobra Dane), расположенный на Аляске, мобильный радар морского базирования (Sea-Based X-band radar, SBX), дислоцированный в настоящее время в районе Гавайев, 5 стационарных радаров системы раннего предупреждения (расположенных на Аляске, в Калифорнии и Массачусетсе, а также на территории Великобритании и Гренландии). Помимо этого, существует система радаров космического базирования, а также радары комплексов «Иджис» (Aegis), «Пэтриот» (Patriot) и системы высотной зональной обороны «ТХААД» (Terminal High Altitude Area Defense, THAAD). Системы поражения американской ПРО включают в себя перехватчики наземного базирования (44 перехватчика, расположенные преимущественно на Аляске, а также в Калифорнии), а также системы «Иджис-Эшор» (Aegis Ashore) в Румынии и на Гавайях, «Иджис» морского базирования (40 кораблей), противоракетные комплексы «Пэтриот» (примерно 60 комплексов в США и за рубежом) и систему «ТХААД» (развёрнута на территории США, на о. Гуам, в ОАЭ и в Южной Корее)2. Таким образом, система глобальной и региональной ПРО США способна засечь любую баллистическую ракету, запущенную с территории Китая, а также попытаться перехватить её. Нужно заметить, что современные системы ПРО практически неэффективны при перехвате МБР, однако имеют большую применимость против ракет средней дальности.

1. Haynes S.T. 2016. China’s Nuclear Threat Perceptions. Strategic Studies Quarterly, Vol. 10, No. 2, p. 46.

2. См. Missile Defense Advocacy. Available at: >>> (accessed 12.10.2019).
8

Под американским высокоточным оружием подразумевают то или иное исполнение концепции «быстрого глобального удара», средства поражения в рамках которой могут быть использованы для нападения на объекты ядерной инфраструктуры Китая, крупные промышленные объекты на юге и юго-востоке страны, а также мобильные пусковые установки носителей ядерного оружия. Так, о «новых неядерных стратегических возможностях» американской ядерной триады было впервые заявлено в «Обзоре ядерной политики» США 2001 г.3 Финансирование программы быстрого глобального удара впервые фигурирует в бюджетном запросе Министерства обороны от 2003 г. Ассигнования конкретно на данную программу были впервые выделены в 2008 г.4. Суть концепции состоит в том, чтобы иметь возможность поражать любую цель на земном шаре в течение не более часа. В настоящее время этого возможно достичь либо за счёт установки на баллистические ракеты неядерных боеприпасов, либо за счёт гиперзвуковых летательных аппаратов, таких как Advanced Hypersonic Weapon и Falcon Hypersonic Technology Vehicle. Опасность состоит в том, что в условиях ограниченного времени на принятие решения атакованное государство может принять ракеты в обычном оснащении за ядерные. Китай во многом преувеличивает оперативную готовность системы БГУ и также полагает, что разработка данного потенциала служит для обеспечения «абсолютной безопасности» США, а возможно и для нанесения превентивного удара. Ответ Китая на эту угрозу состоит в модернизации своего ядерного арсенала, разработке новых технологических средств, таких как гиперзвуковое оружие, а также в усилении потенциала противоракетной обороны. Именно появление этой концепции привело к возникновению в экспертных кругах Китая дискуссии о целесообразности дальнейшего следования концепции отказа от применения ядерного оружия первым5. C приходом к власти в США Барака Обамы начали смещаться приоритеты целей БГУ. Политика «разворота в Азию» предопределила их смещение на региональный уровень. Районы развёртывания средств поражения стало возможно разместить ближе к потенциальным целям, прежде всего, к Китаю6. Так, ещё в Обзоре ядерной политики 2010 г. заявлялось, что потенциал «быстрого глобального удара» является частью «важного элемента эффективной региональной архитектуры безопасности, позволяющего усилить американский потенциал регионального сдерживания»7. По мнению Е.П. Бужинского и В.А. Веселова, такой сдвиг боевых задач БГУ на региональный уровень создал серьёзные предпосылки для разработки средств поражения, запрещённых Договором о РСМД. В то же время, по словам авторов, начались исследования возможностей прорыва современных систем ПРО при помощи гиперзвукового оружия8.

3. Haynes S.T. 2016. China’s Nuclear Threat Perceptions. Strategic Studies Quarterly, Vol. 10, No. 2, p. 49.

4. Haynes S.T. 2018. Dragon in the room: Nuclear Disarmament’s Missing Player. Strategic Studies Quarterly, No. 1, p. 36.

5. Ibid., p. 37.

6. Бужинский Е.П., Веселов В.А. 2018. Ядерная политика США в XXI веке: преемственность и различия в подходах администраций Дж. Буша-мл., Б. Обамы и Д. Трампа. Вестник Московского университета. Серия 25. Международные отношения и мировая политика, № 3, с. 19.

7. Цит. по: Бужинский, Веселов. Указ. соч., с. 19.

8. Там же, с. 20.
9 Подобные соображения, связанные с обеспечением свободы действий американских вооружённых сил в АТР, скорее всего и являются истинной причиной выхода США из Договора о РСМД. Это обстоятельство, а также упоминание в последнем Обзоре ядерной политики возможного принятия на вооружение ядерных ракет малой мощности может свидетельствовать об эволюции концепции БГУ в Тихоокеанском регионе в сторону включения туда применимого в бою ядерного оружия, призванного обеспечить возможность оказания военно-политического давления на КНР, которое имело бы ограниченные риски ядерной эскалации, однако позволяло бы контролировать эскалацию конфликта с использованием обычного оружия.
10 Комплекс угроз представляет и главный союзник США в регионе – Япония, обладающая техническими возможностями и значительными запасами ядерных материалов для производства большого количества ядерных боеприпасов. Некоторые представители власти в стране открыто выступают за обретение ядерного статуса. Всё это накладывается на трагическую историю взаимоотношений двух стран. До сих пор японские военные преступления и политико-экономическое давление являются важным элементом китайской риторики «столетия унижения». Не получила своего разрешения на сегодняшний день территориальная проблема спора о принадлежности островов Сэнкаку (Дяоюйдао), особенно актуальная на фоне обострения националистической риторики администрации Абэ и принятия в 2015 г. закона, изменяющего трактовку «пацифистской» Статьи 9 Конституции Японии и позволяющего использовать Силы самообороны Японии за пределами государства. Помимо этого, Япония активно сотрудничает с США в области развития региональной ПРО. С 2007 г. на территории Японии присутствуют комплексы «Пэтриот», а также стоят на вооружении корабли, оснащённые системой «Иджис». В ближайшем будущем планируется увеличить количество японских эсминцев, оснащённых «Иджис». Была достигнута договорённость с Вашингтоном о размещении на территории страны двух комплексов «Иджис-Эшор», однако их местоположение пока не утверждено.
11

Ядерным потенциалом среди стран региона обладает Индия, что накладывается на проблематичный характер отношений двух стран. Однако официальные китайские заявления на этот счёт характеризуются скорее сожалением в связи с ущербом, нанесённым режиму нераспространения ядерного оружия, нежели опасениями за национальную безопасность КНР9. Ядерный статус Индии считается в Китае прежде всего средством повышения престижа страны и рейтинга правящей партии БДП10. Однако необходимо иметь в виду, что ракеты семейства «Агни», особенно «Агни-3» (радиус действия 3500 км) и «Агни-5» (радиус примерно 8000 км) представляют опасность для всей территории Китая.

9. Haynes S.T. 2016. China’s Nuclear Threat Perceptions. Strategic Studies Quarterly, Vol. 10, No. 2, p. 42.

10. Ibid., p. 43.
12 По уровню развития своей ядерной триады и близости расположения Россия представляет наибольшую угрозу для безопасности Китая. Однако беспрецедентное в истории двусторонних отношений сближение сводит к минимуму её потенциальные недружественные намерения. Более того, Россия внесла наибольший вклад в становление китайской военной мощи. С 1992 г. Россия является главным партнёром КНР в этой сфере. Среди основных предметов экспорта – боевые самолёты, ракеты и системы их запуска, зенитно-ракетные комплексы. Российские специалисты оказывали техническую помощь и при разработке ядерного оружия. Россию и Китай объединяет ощущение наличия общих угроз безопасности, исходящих от США (прежде всего это касается гегемонизма и развития архитектуры ПРО), а также от международного терроризма и внутреннего экстремизма. Две страны выступают с общих позиций по вопросам стратегической стабильности, государственного суверенитета и невмешательства во внутренние дела.
13 Другими рисками безопасности, опосредованно связанными с США, являются возможные обострения ситуации в Тайваньском проливе и Южно-Китайском море. Внутренние угрозы безопасности включают в себя ситуации в Синьцзяне и Тибете.
14

Одну из главных угроз своей национальной безопасности Китай видит в возможном технологическом отставании, поскольку опасается, что недружественные государства могут воспользоваться появляющимися из-за этого уязвимостями. При этом в отношении многих военных и ядерных технологий Китай предполагает только их разработку и создание возможности для быстрого развёртывания в случае необходимости, а не ставит задачу их непременного размещения и практического применения11.

11. Li Bin. 2015. Chinese Thinking On Nuclear Weapons. Arms Control Today, No. 10, p. 11.
15

Ядерная политика Китая

 

Для начала отметим, что Китай является, пожалуй, самым необычным членом «ядерного клуба». Это единственная страна «ядерной пятёрки», не раскрывающая данные о своём ядерном арсенале, при этом обладающая наибольшим потенциалом ускоренного наращивания ядерных вооружений. Несмотря на проведение политики открытости и реформ, КНР остаётся авторитарным государством. В крайне сжатые по историческим меркам сроки китайская экономика стала второй по величие в мире. В рамках программы достижения «мечты о великом возрождении китайской нации» Пекин ставит перед собой задачи дальнейшего усиления геополитической мощи, процветания своих граждан и установления технологического доминирования в ряде важнейших областей.
16 Согласно китайской ядерной доктрине, ядерный потенциал КНР должен обеспечивать задачу минимального сдерживания за счёт нанесения гарантированного ответного удара. В соответствии с этим Китай обязался никогда не применять ядерное оружие первым, не использовать тактику ответно-встречного удара и никогда не использовать его против неядерных государств. Таким образом Китай поддерживает международный имидж самого сдержанного и ответственного из ядерных государств, которым очень гордится. Однако для западных стран, включая Соединённые Штаты, подобные политические обязательства, не закреплённые юридически обязывающими соглашениями, практически не имеют никакой значимости.
17 Китай придерживается последовательной политики сокрытия масштабов и структуры своего ограниченного ядерного арсенала, поскольку опасается, что недружественные страны могут использовать это знание для подрыва китайского потенциала сдерживания, например, за счёт нанесения превентивного удара.
18 Из-за своей вовлечённости в систему глобальной торговли, включая торговлю энергоресурсами, а также мировую финансовую систему, Китай никоим образом не заинтересован в участии в крупном конфликте с применением военной силы. Китайское руководство отдаёт себе отчёт в том, что это, несомненно, скажется самым негативным образом на достижении амбициозных целей КНР на первую половину XXI века, поэтому намеренная провокация конфликта с таким противником, как США, не входит в его приоритеты.
19

За ядерной доктриной Китая и его внешним военно-политическим курсом стоят определённые константы китайской стратегической культуры и его представления о безопасности и своём месте в мире. Китайское понимание современной международной обстановки отражено, в частности, в концепции «трёх неизменных и трёх новых изменений». Среди неизменных составляющих выделяются «сохранение идеи ‘‘мира и развития’’ как важнейшей направляющей в международных отношениях; продолжение движения к многополярному миру и нарастание темпов экономической глобализации; сохранение тенденции к ослаблению международной напряжённости»12. К изменениям относят «увеличение разрыва между развитыми и развивающимися странами; активизацию гегемонизма и методов силовой политики в международных отношениях, возрастание тенденций к военному вмешательству13. В основе китайской стратегической культуры, формировавшейся с древних времён, лежит сочетание пацифизма и прагматизма. В современном мире, где Китай стал частью мировой культуры ядерного сдерживания, а впоследствии – одной из великих держав, прагматизм имеет большее значение, особенно в том, что касается защиты территориальной целостности страны и обеспечения контроля и влияния над ближним зарубежьем. Согласно китайским представлениям, высокие издержки участия в ядерном конфликте предопределяют использование ядерного потенциала, в основном, в качестве политико-военного инструмента. Причём речь идёт не столько о ядерном потенциале как таковом, сколько о его образе, сложившемся в сознании потенциального противника14. Для последнего намеренно создаются условия неполноты информации, что соответствует историческим принципам китайской военной стратегии. Как пишет Л.С. Крашенинникова, в случае ядерного конфликта «главная задача Пекина – сохранить эскалационное доминирование, мешая стратегии противника на этапе её планирования с помощью сокрытия данных либо дезинформации, и удержать контроль над скоростью и степенью эскалации, используя факт нарастания напряжения как рычаг давления»15.

12. Понамарёв С.В. 2006. Политика КНР в области нераспространения ядерного оружия: доктрина, теория и практика. Проблемы Дальнего Востока, № 6, с. 15.

13. Там же.

14. Там же, с. 146.

15. Там же, с. 147.
20

Большое значение в этой связи имеет китайская концепция комплексной национальной мощи (всеобъемлющей национальной силы), где экономическая, военная и политическая мощь рассматриваются в их совокупности и ни одному из этих видов не отдаётся решающего приоритета. Поэтому общее состояние отношений с какой-либо страной для Китая представляется гораздо важнее военного баланса сил. Кроме того, концепция ядерного сдерживания, по мнению китайского военного руководства, может иметь как оборонительный, так и наступательный характер, поскольку потенциал сдерживания может быть использован и в целях ядерного шантажа16. Чтобы снизить вероятность использования ядерного оружия в подобных целях, Китай и предлагает странам отказаться от его применения первыми. Кроме того, отмечается, что одна из причин, по которой Китай предпочитает не наращивать свой ядерный потенциал – отказ от претензий на глобальную гегемонию, которая в сознании руководства страны прочно ассоциируется с наличием ядерного оружия17. Многие эксперты сходятся во мнении о том, что приоритетами национальной безопасности Китая является внутренняя стабильность, экономический рост и сохранение у власти Коммунистической партии. Логика наращивания же состоит исключительно в том, чтобы не дать какой-либо стране подорвать потенциал КНР по нанесению ответного удара. Это, в частности, напрямую относится к развитию американского потенциала ПРО. Причём наращивание в этом случае означает скорее качественный, нежели количественный рост.

16. Li Bin. 2015. Chinese Thinking On Nuclear Weapons. Arms Control Today, No. 10, p. 11, p. 9.

17. Ibid., p. 10.
21 Одной из ключевых черт китайского подхода к ядерной политике является разделение задач обычного и ядерного вооружения, поскольку в представлении КНР ядерное оружие не имеет реального боевого применения.
22

Ядерный арсенал Китая

 

Известно, что ядерный арсенал КНР намного уступает российскому и американскому. Несмотря на утверждения о том, что причина такого положения кроется в недостатке материальных средств или технической экспертизы, Китай не стал значительно наращивать количество своих стратегических ядерных боеголовок после того, как достиг значительных успехов в экономической и технологической областях.
23

Эксперты выделяют несколько этапов развития ядерных сил Китая. С момента своего создания в 1964 г. до середины 1970-х из-за технического несовершенства носителей КНР могла использовать ядерное оружие только на своей собственной территории и в ближайшем зарубежье. Затем на вооружении появились ракеты средней дальности, радиус действия которых охватывал страны Восточной Азии и азиатскую часть СССР. Однако они были весьма немногочисленны, и приведение их в боевую готовность занимало длительное время (до 4 часов). В качестве основного вида носителей использовались авиационные бомбы. На рубеже 70-х – 80-х годов китайские ракеты стали способны поражать всю территорию СССР, восточную Европу и Аляску. В начале 1980-х в Китае появились первые межконтинентальные баллистические ракеты, представляющие угрозу для всей территории США. В конце XX – начале XXI века Китай приступил к активному созданию мобильных твердотопливных баллистических ракет, ракет с разделяющимися головными частями, а также баллистических ракет подводных лодок18.

18. Богданов К.В. 2018. Ядерные силы и ядерная стратегия Китайской Народной Республики. Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право, № 6, с. 82-83.
24

В настоящее время, по оценкам экспертов, на вооружении Китая находится не более 280 ядерных боеголовок на 215 носителях. 50 боеголовок установлено на 25 ракетах шахтного базирования: DF-4, DF-5A, DF-5B (с разделяющейся головной частью с блоками индивидуального наведения – РГЧ ИН), 40 боеголовок – на твердотопливных мобильных комплексах DF-31 и DF-31A19. В 2017 г. на параде была впервые продемонстрирована новая модификация DF-31 (DF-31AG). На смену DF-5 в качестве основной МБР должна прийти перспективная ракета DF-41 с РГЧ ИН20, продемонстрированная на военном парада 1 октября 2019 г. К подводному компоненту ядерной триады принадлежат 48 ракет JL-2, расположенных на подводных лодках типа 094 (по классификации НАТО – Jin). Что касается ракет средней дальности, 80 боеголовок установлены на 40 ракетах DF-21, 16–25 боеголовок – на ракетах DF-26 (обе модификации – двойного назначения) и несколько боеголовок на ракетах меньшей дальности DF-15 (двойного назначения). 20 боеголовок находятся на бомбардировщиках H-6 среднего радиуса действия21.

19. Уянаев С.В. 2019. Слом договора по РСМД: фактор Китая. Азия и Африка сегодня, № 6, с. 7

20. Богданов К.В. 2018. Ядерные силы и ядерная стратегия Китайской Народной Республики. Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право, № 6, с. 87.

21. Уянаев С.В. 2019. Слом договора по РСМД: фактор Китая. Азия и Африка сегодня, № 6, с. 7.
25

За последние два с половиной десятилетия китайская военная промышленность пережила период бурного роста. Это отражают прежде всего показатели военных расходов страны. С 1998 г. военный бюджет КНР стал ежегодно расти в среднем примерно на 15%. Темпы ежегодного увеличения военных расходов несколько замедлились в 2016 г. по сравнению с 2015 и с тех пор составляют около 7% в год22. По данным СИПРИ в количественном отношении военные расходы Китая за 2017 г. составили 228 млрд долл.23 Действующая программа военных реформ в Китае непосредственно вытекает из идеи председателя КНР о великом возрождении китайской нации и связана с построением социализма с китайской спецификой. В основе программы лежит проведённый китайскими экспертами тщательный анализ программ военного строительства различных стран мира в разные исторические периоды, а также трудов иностранных специалистов, занимающихся исследованием этих проблем. Особое внимание было уделено изучению так называемой революции в военном деле и развиваемой Министерством обороны США «Третьей стратегии компенсации» (Third Offset Strategy)24. Одним из приоритетов текущего этапа реформы является информатизация НОАК.

22. Степанов А.С. 2018. Рост военной мощи Китая в начале XXI века: значение для США. Россия и Америка в XXI веке (электронный журнал), № 3. Available at: >>> (accessed 5.10.2019).

23. Ежегодник СИПРИ 2012: вооружения, разоружение и международная безопасность: Пер. с англ. – Институт мировой экономики и международных отношений РАН. – М.: ИМЭМО РАН, 2013., с. 171.

24. Степанов А.С. 2018. Рост военной мощи Китая в начале XXI века: значение для США. Россия и Америка в XXI веке (электронный журнал), № 3. Available at: >>> (accessed 5.10.2019).
26 Представляется, что одновременно с количественным наращиванием ядерных сил КНР, упор будет делаться на развитие носителей ядерных боезарядов, особенно в контексте преодоления систем ПРО, а также выживаемости боезарядов. Кроме того, стратегическое и нестратегическое ядерное оружие Китая полностью перейдёт на твердотопливные ракеты, оснащённые разделяющимися головными частями и средствами преодоления ПРО.
27 Наращиванию ядерного арсенала будет способствовать и общая милитаризация КНР, вызванная растущими националистическими настроениями и общим «головокружением от успехов», связанным с быстрым экономическим ростом Китая и превращением его в великую державу.
28 Ещё одним потенциальным источником быстрого наращивания числа ядерных боеприпасов является большое количество ядерных материалов (оружейного урана и плутония), который могла за последние годы произвести китайская ядерная промышленность. КНР занимается наращиванием не только собственно вооружений, но также систем командования и управления, а также радаров системы предупреждения о ракетном нападении.
29

Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что в настоящее время китайское военное планирование ставит во главу угла готовность к локальным конфликтам с использованием обычного вооружения, а ядерный статус страны служит фоновым фактором для управления эскалацией25. Усилия по совершенствованию носителей и повышение выживаемости ядерного потенциала служит для усиления правдоподобности нанесения возможного ответного удара.

25. Крашенинникова Л.С. 2015. Влияние китайской стратегической культуры на ядерную политику КНР. Вестник Московского университета. Серия 25. Международные отношения и мировая политика, № 3, с. 162.
30

Необходимо упомянуть, что с середины 1980-х годов Китай начал массовое строительство подземных укрытий, по-видимому, предназначенных для хранения резервных боеприпасов стратегических ядерных сил26. Эта система укрытий предназначена для повышения выживаемости китайского ядерного оружия, которое можно было бы использовать для ответного удара. В связи с этим, параллельно с некоторыми американскими исследователями, такими как бывший профессор Джорджтаунского университета Ф. Карбер, некоторые российские эксперты озвучивают мысль о том, что истинные масштабы ядерного арсенала Китая в разы превосходят общепринятые оценки экспертов, так как основная, скрытая часть хранится в упомянутых тоннелях. В работе А. Арбатова и В. Дворкина «Большой стратегический треугольник» говорится: «В общей сложности, по подсчётам самых авторитетных российских специалистов, китайский арсенал ядерных боезарядов, готовых для оперативного развёртывания, насчитывает 800–900 единиц. Вдобавок ещё столько же может содержаться на складском хранении как резерв боезарядов, запасных частей или в очереди на утилизацию»27. Там же встречаем: «В таких тоннелях общей протяжённостью в несколько тысяч километров может находиться значительное количество резервных мобильных пусковых установок с баллистическими и крылатыми ракетами, а также хранилища ядерных боеприпасов. Иного военного предназначения для таких грандиозных сооружений просто нельзя представить».

26. Богданов К.В. 2018. Ядерные силы и ядерная стратегия Китайской Народной Республики. Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право, № 6, с. 83.

27. Арбатов А.Г., Дворкин В.З. Большой стратегический треугольник. 26.03.2013. Available at: >>> (accessed 12.10.2019).
31

Китай и контроль над вооружениями

 

Соединённые Штаты и СССР, а впоследствии его правопреемница Россия вели переговоры по контролю над ядерными вооружениями на протяжении почти полувека. Последним в череде двусторонних соглашений стал заключённый в 2010 г. Договор СНВ3, после которого стороны планировали дальнейшее сокращение вооружений28.

28. China’s Nuclear Weapons and the Prospects for Multilateral Arms Control
32 В качестве предпосылок для возможного участия в переговорах по контролю ядерных вооружений Китай выдвигает два принципиальных условия: дальнейшее сокращение ядерных арсеналов двумя лидерами по этому показателю – Россией и США, а также отказ всех ядерных держав от применения ядерного оружия первыми. Это потребует, по крайней мере, заключения дальнейших российско-американских соглашений в области сокращения ядерных вооружений.
33 При этом США и Китай обвиняют друг друга в нетранспарентности. Одно из основных противоречий между американским и российским пониманием этого понятия, с одной стороны, и китайским – с другой, заключается в том, что первые говорят о транспарентности самого ядерного потенциала, а второй – о прозрачности намерений.
34

В конце 1950-х годов, когда США, СССР и Великобритания начали переговоры о запрете ядерных испытаний, Китай обвинял ядерные государства в том, что они намерены запретить только испытания, а не ядерное оружие в целом, поскольку полагал, что запрет испытаний направлен на то, чтобы не допустить другие страны в «ядерный клуб»29. В то время Китай вёл активные разработки ядерного оружия. Эти разработки увенчались успехом в 1964 г. Китай объяснил факт появления собственного ядерного оружия нежеланием других великих держав отказаться от аналогичного потенциала, тут же впервые заявив о том, что ядерный арсенал Китая будет иметь ограниченные масштабы и взяв обязательство о неприменении ядерного оружия первым. При этом Пекин отказался присоединиться к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), открытом для подписания в 1964 году. В 1971 г. КНР начала представлять Китай в ООН и тут же призвала членов «ядерного клуба» к разоружению и к взятию на себя обязательств по неприменению ядерного оружия первыми, а вскоре провозгласила отказ от оправдания, поощрения или участия в распространении ядерного оружия. Советский Союз взял на себя обязательство об отказе от первого применения в 1982 году. В том же году Китай выдвинул к мировым державам требования о «трёх умеренностях и одном сокращении»: если страны, обладающие ядерным оружием, прекратят ядерные испытания, модернизацию и производство такого оружия, а также вдвое сократят свои ядерные арсеналы, Китай сделает то же самое, а также присоединится к переговорам о сокращении вооружений.

29. Kulacki G. Chinese Perspectives on Transparency and Security, Union of Concerned Scientists, 13.01.2003.
35 С приходом к власти Дэн Сяопина, приоритеты китайского военного планирования коренным образом сместились. От подготовки к неизбежной Третьей мировой войне Китай перешёл к военному строительству в условиях мирного времени. Ядерная программа КНР сосредоточилась прежде всего на гражданских целях. Народно-освободительная армия Китая пыталась частично перейти на самоокупаемость, зачастую занимаясь несвойственной ей до этого деятельностью. В попытках закрепиться на рынке ядерной энергетики Китай, в частности, заключил сделки о поставках ядерных реакторов и ядерных материалов с Ираном, Индией и Пакистаном. В 1984 г. Китай стал членом МАГАТЭ, что потребовало от него согласия с небывалыми прежде мерами транспарентности и принятия мер по контролю за экспортом ядерных технологий и материалов. В том же году Китай присоединился к Конвенции о запрещении биологического оружия (КБТО), в 1992 г. подписал Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), в 1993 – Конвенцию о запрещении химического оружия (КХО), в 1994 отказался от экспорта баллистических ракет, способных нести ядерное оружие, в 1997 и 2000 г. присоединился к неформальным группам, таким как Комитет Цангера и Режим контроля ракетных технологий. В 1994 г. Китай и Россия подписали декларацию о неприменении первым ядерного оружия в отношении друг друга и о ненацеливании его друг на друга. Кроме того, Китай вступил в созданное США Глобальное ядерно-энергетическое партнёрство (ГЯЭП), стал членом Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма (ГИБАЯТ), созданной в рамках совместного заявления президентов В. Путина и Дж. Буша-младшего. Китай поддерживает заключение международного соглашения о запрещении развёртывания оружия в космическом пространстве, а также предотвращении угрозы применения силы или непосредственного применения силы против космических объектов.
36

При администрации Клинтона впервые установились регулярные контакты между военными ведомствами Китая и США. Началось сотрудничество технических специалистов по вопросам контроля над вооружениями и нераспространения. США также оказывали Пекину помощь в конверсии военных производств и переходе на выпуск гражданской продукции30. В 1998 г. США и Китай договорились о создании механизма активизации консультаций по вопросам морской военной безопасности между министерствами обороны, а также подписали соглашение о создании линии прямой секретной телефонной связи.

30. Gallagher N. China on Arms Control, Nonproliferation, and Strategic Stability. CISSM Working Paper, August 2019, p. 13.
37

После того, как в 1992 г. Конгресс США одобрил мораторий на ядерные испытания, Китай начал сворачивать свою собственную программу испытаний. Это произошло в условиях, когда Китай осуществлял ключевой этап модернизации своего ядерного арсенала – переход от преимущественно жидкотопливных ракет шахтного базирования к твердотопливным мобильным ракетным комплексам. Кроме того, Китай значительно отставал от ведущих ядерных держав по общему числу ядерных испытаний. Несмотря на это, Китай принял участие в переговорах по заключению Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) и пошёл на значительные уступки, в частности, отказался от требования о многостороннем обязательстве об отказе от первого применения ядерного оружия, а также от требования исключить мирные ядерные взрывы из условий договора. Кроме того, Китай согласился на инспекции на местах, а также на использование национальных технических средств верификации (разведывательных спутников, систем сейсмического мониторинга и пр.), которыми на тот момент обладало крайне ограниченное число государств31. КНР объявила о добровольном моратории на ядерные испытания со дня подписания, не дожидаясь вступления договора в силу.

31. Ibid., p. 16.
38 Однако на рубеже веков произошло ухудшение китайско-американских отношений, которое привело к тому, что Китай в значительной степени утратил энтузиазм к взаимодействию в сфере контроля над вооружением и ядерного нераспространения, принятию дальнейших мер транспарентности. Также это обстоятельство заставило КНР переоценить значение своего ядерного потенциала и необходимости сдерживания. Среди причин можно назвать бомбардировку китайского посольства в Белграде во время американского вторжения в Югославию, отказ американского Сената ратифицировать ДВЗЯИ, выход США из Договора по ПРО и решение о строительстве глобальной эшелонированной системы противоракетной обороны. В этой связи Китай заявил, что ратифицирует ДВЗЯИ сразу после того, как это сделают США. Пока этого до сих пор не произошло.
39 Во время пребывания у власти администрации Дж. Буша-младшего Китай беспокоила склонность США к односторонним военным действиям без санкций ООН и к гегемонизму, а также намерения Вашингтона разрабатывать новые образцы ядерных вооружений, которые имели бы большую применимость на поле боя, и его нацеленность на безусловное доминирование в космосе и размещение там средств для постоянного мониторинга, в том числе мобильных ракетных комплексов. Сыграл свою роль и выход США из Договора по ПРО наряду с объявлением планов создания эшелонированной системы ПРО. В то же время США начали передислоцировать некоторое количество подводных лодок с баллистическими ракетами из Атлантического океана в Тихий. Тем не менее, Китай активно участвовал в укреплении режима нераспространения, в частности, помогая создать формат шестисторонних переговоров по ядерной программе Северной Кореи. В 2007 г. Китай совершил первое испытание своих противоспутниковых возможностей, сбив находящийся на полярной орбите метеорологический спутник "Фэнъюнь-1С" при помощи баллистической ракеты. До сих пор эксперты расходятся во мнениях, был ли это прямой вызов космическому доминированию США. Скорее всего, это была демонстрация китайского потенциала сдерживания в этой области.
40 Во время администрации Обамы США, по крайней мере доктринально, вернулись к более сдержанной политике в ядерной сфере. Между двумя странами был установлен стратегический и экономический диалог, что отвечало китайским представлениям о комплексной национальной мощи. Однако, несмотря на пражские заявления Обамы о стремлении к безъядерному миру, США продолжили передислокацию в АТР своих атомных подводных лодок в рамках более широкой стратегии по «развороту в Азию», а также модернизацию всей ядерной триады. Из того, насколько непросто было ратифицировать в Конгрессе российско-американский Договор СНВ-3, в Китае сделали вывод о том, что дальнейшие сокращения вооружений ведущими ядерными державами практически невозможны. Несмотря на то что КНДР на время прекратила ядерные испытания, США продолжили развёртывать новые ракеты-перехватчики на Аляске и размещать радары в Японии. Возобновление ядерных испытаний со стороны Северной Кореи привело к тому, что Южная Корея в 2016 г. согласилась на размещение на своей территории противоракетного комплекса «ТХААД» (THAAD), при помощи которого можно осуществлять мониторинг китайских стратегических ядерных сил.
41 С приходом к власти в США администрации Трампа ситуация ещё сильнее ухудшилась. Выход США из Соглашения по ядерной программе Ирана, из Парижского соглашения по климату и Договору о запрещении ракет средней и меньшей дальности (РСМД), ещё больше укрепили имидж США как ненадёжного партнёра в международных соглашениях. Агрессивная ядерная политика новой администрации, а также декларация стратегического соперничества с Китаем свидетельствует о том, что сотрудничество с КНР по ключевым вопросам не является для Вашингтона приоритетом. Следуя логике комплексной государственной мощи, торговая война, развязанная США против Китая, также оказывает прямое негативное влияние на американо-китайское взаимодействие в стратегической сфере.
42

С этих позиций Китай подверг критике решение США о выходе из Договора о РСМД и неоднократно заявлял, что не станет участвовать в многостороннем аналоге договора и выступает против придания ему многостороннего характера вообще. Такая позиция носит прагматический характер, поскольку преимущество перед США и Россией в классах ракет, запрещённых договором, является единственным преимуществом КНР перед странами-лидерами в ядерной сфере. Кроме того, ракеты средней и меньшей дальности составляют до 95% ракетного потенциала КНР. Эти классы ракет имеют огромное стратегическое значение в потенциальном противостоянии с США в Тайваньском проливе и Южно-Китайском море, так как способны поражать цели вплоть до второй цепи островов, включая Гуам (в случае ракеты DF-26).
43

Возможные пути выхода из тупика

 

Исходя из стратегического контекста ситуации в области международной безопасности, на наш взгляд, отношения в ядерной сфере между США и Китаем носят решающий характер, так как эти две страны не только реализуют масштабные программы модернизации ядерного оружия, но и вовлечены в наиболее масштабное стратегическое соперничество в других сферах, преимущественно экономической и дипломатической. Избрание президентом США Дональда Трампа в 2016 г. и набирающая обороты националистическая риторика в китайском истеблишменте в сочетании с растущим влиянием Си Цзиньпина только усугубляют ситуацию. В отношениях между двумя странами существует ряд конфликтогенных точек, где в случае военного столкновения с применением обычных вооружений нельзя исключить ядерную эскалацию. Рост ядерных арсеналов Китая, в свою очередь, обостряет ситуацию «дилеммы безопасности» между ним и Индией, в эту же схему автоматически попадает и Пакистан. Наличие такой ситуации свидетельствует о том, что включение Китая в процесс контроля над вооружениями является насущной необходимостью. Однако кризис в российско-американских отношениях и фактическое отсутствие перспектив дальнейшего сокращения ядерных арсеналов стран-лидеров делают вероятность подключения к переговорам Китая крайне малой. Поэтому в том, что касается включения Китая в указанные процессы, «мяч» находится на стороне Соединённых Штатов. По мнению А. Арбатова и В. Есина, чтобы простимулировать Китай к участию в этих процессах, должны быть соблюдены следующие условия:
44
  1. США должны взять на себя обязательство прекратить расширение средств ПРО морского и наземного базирования на Тихом океане и обеспечить режим их транспарентности;
  2. США должны согласиться на меры транспарентности в отношении неядерных вооружений стратегической и средней дальности32.
32. Арбатов А.Г., Есин В.И. Перспективы подключения Китая к ограничению ядерных вооружений. 25.08.2014. Available at: >>> (accessed 11.10.2019).
45 Однако в существующей международно-политической ситуации выполнение этих условий является совершенно фантастическим сценарием, который фактически исчез даже из экспертных дискуссий. В настоящее время американская администрация, несмотря на пренебрежительное отношение к существующим соглашениям в сфере контроля над вооружениями, не выступает против этой идеи в принципе. Дональд Трамп даже предлагает заключить новые договоры в этой сфере, которые включали бы Китай. Радикальные шаги Соединённых Штатов по разрушению существующей системы контроля над вооружениями были во многом спровоцированы влиянием отдельных личностей, таких как бывший советник президента США по национальной безопасности Джон Болтон. Возможно, при наличии политической воли, две стороны даже в текущей международной обстановке могли бы договориться о регулярном диалоге, посвящённом двустороннему взаимодействию в ядерной сфере.
46

Заключение юридически обязывающего двустороннего или многостороннего договора об ограничении вооружений сталкивается с рядом трудностей. Первая состоит в уже упомянутой информационной закрытости Китая, так как любое соглашение потребует данных о ядерном потенциале КНР и их верификации. На такой шаг Пекин не пойдёт в связи с вышеупомянутыми опасениями за свой потенциал сдерживания. Второе затруднение в том, что Китай полагает, что одни лишь количественные ограничения не решают задачу обеспечения международной безопасности и достижения ядерного разоружения. C точки зрения китайского руководства, сокращение ядерных вооружений при одновременном повышении их эффективности и применимости в боевых действиях не меняет суть дела. Кроме того, даже те сокращения, которые уже предприняли Россия и США, практически не уменьшили степень их превосходства по сравнению с другими ядерными державами33.

33. Haynes S.T. 2018. Dragon in the room: Nuclear Disarmament’s Missing Player. Strategic Studies Quarterly, No. 1, p. 31.
47

Учитывая, какое значение Китай придаёт транспарентности намерений, некоторые эксперты полагают, что возможно, прояснение позиций Вашингтона касательно условий применения ядерного оружия, возможных целей систем быстрого глобального удара, а также вступление в диалог относительно ограничений качественного развития ядерных вооружений может сдвинуть процесс с мёртвой точки. В отсутствии гарантий со стороны Соединённых Штатов в том, что они не станут использовать ядерное или высокоточное обычное вооружение для нанесения превентивного удара по китайским ядерным силам, КНР не станет раскрывать данные о своём ядерном потенциале. Например, можно было бы заявить, что ядерное возмездие США последует за любым ядерным нападением или крупномасштабным нападением с использованием обычного оружия со стороны как ядерного, так и неядерного актора34. Другим предложением является принятие США и Китаем двустороннего обязательства о ненацеливании обычного вооружения на ядерные силы друг друга35.

34. Ibid., p. 34.

35. Ibid., p. 35.
48 Большую практическую значимость представляют возможные переговоры касательно гиперзвуковых вооружений пока эти системы ещё массово не приняты на вооружение. На них стороны могли бы прояснить, какие задачи будут ставить перед этими системами и в каком оснащении их планируется развёртывать. В частности, США обеспокоены тем, что Китай намеревается оснастить свои гиперзвуковые летательные аппараты ядерными боеголовками, поскольку они станут более эффективными носителями в плане преодоления американской ПРО. После выхода нового американского «ядерного обзора» подобные опасения, но уже относительно США, разделяет и Китай.
49 Другие вопросы, которые стороны могли бы затронуть на переговорах, включают в себя ракеты двойного назначения и проблему хранения обычных и ядерных боеприпасов на одних и тех же военных базах, поскольку они представляют собой проблему неправильного определения соответственно характера нападения и характера цели нападения, что легко может спровоцировать ядерную эскалацию. Трудность в данном случае состоит в том, что для того, чтобы подобное соглашение было эффективным, потребуется наличие верификационного механизма.
50 Следует учитывать, что все упомянутые предложения будут иметь смысл только тогда, когда стороны будут доверять друг другу и считать, что противоположная сторона намерена и дальше выполнять соглашение. В настоящее время США, вышедшие из ряда важнейших международных договоров, изрядно испортили свою репутацию. Однако за счёт регулярного диалога и взаимодействия доверие вполне может восстановиться. Ключевым здесь является постоянное общение сторон и обоюдное стремление снизить вероятность ядерного конфликта.
51

Заключение

 

Китай в настоящее время открыто свидетельствует о своей незаинтересованности участвовать в каких-либо переговорах, подразумевающих сокращение их собственных ядерных вооружений. В принципе Китай не исключает своего участия в механизмах контроля над вооружениями, однако выдвигает ряд предварительных условий, главные из которых – значительное сокращение ядерных арсеналов со стороны России и США, а также отказ всех стран от ядерных доктрин, основанных на применении ядерного оружия первыми. Скорее всего, на указанные уступки в ближайшее время не пойдёт ни Китай, ни страны – лидеры по объёму ядерных арсеналов.
52 Одним из факторов, способствующих созданию благоприятной обстановки в этой сфере, является проведение регулярных переговоров, причём взаимодействие на уровне «полуторного» и «второго» трека имеет не меньшее значение, чем официальные.
53 В настоящее время возможно возникновение глобальной гонки вооружений. Особенно это касается неядерного оружия, способного выполнять стратегические задачи. В неё почти наверняка окажется вовлечён и Китай. Однако представляется, что, как и в прошлом, экономические издержки и риски для национальной безопасности со временем приведут к осознанию необходимости создания адекватной существующему технологическому развитию системы контроля над вооружениями. Пока что наиболее действенными представляются односторонние, пусть и незначительные, обязательства, а также меры доверия, призванные убедить потенциальных противников в том, что ни один из них не намеревается подорвать потенциал ядерного сдерживания других стран. Скорее всего, в ближайшей, или даже среднесрочной перспективе Китай не станет присоединяться к форматам ограничения ядерных вооружений, включающим США и/или Россию. Однако консультации между военными ведомствами КНР и США, особенно по вопросам элементов американской ПРО и ПРО союзников в АТР, увеличивают шансы на привлечение Китая к каким-либо переговорам в этой сфере.
54 Вероятнее всего, до тех пор пока США и Россия не почувствуют себя более информированными относительно китайского ядерного арсенала и перспектив его развития, это станет одним из серьёзных камней преткновения на пути к дальнейшему сокращению вооружений двух стран.
55 Для стабилизации ситуации может потребоваться признание и поддержание баланса обычных вооружений в АТР, который должен включать не только Китай и США, но и Россию. В таком случае ни у одной из сторон не будет соблазна первой начать конфликт для получения военного преимущества.

References

1. Haynes S.T. 2016. China’s Nuclear Threat Perceptions. Strategic Studies Quarterly, Vol. 10, No. 2, p. 46.

2. Sm. Missile Defense Advocacy. Available at: https://missiledefenseadvocacy.org/missile-defense-systems-2/ (accessed 12.10.2019).

3. Haynes S.T. 2016. China’s Nuclear Threat Perceptions. Strategic Studies Quarterly, Vol. 10, No. 2, p. 49.

4. Haynes S.T. 2018. Dragon in the room: Nuclear Disarmament’s Missing Player. Strategic Studies Quarterly, No. 1, p. 36.

5. Ibid., p. 37.

6. Buzhinskij E.P., Veselov V.A. 2018. Yadernaya politika SShA v XXI veke: preemstvennost' i razlichiya v podkhodakh administratsij Dzh. Busha-ml., B. Obamy i D. Trampa. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 25. Mezhdunarodnye otnosheniya i mirovaya politika, № 3, s. 19.

7. Tsit. po: Buzhinskij, Veselov. Ukaz. soch., s. 19.

8. Tam zhe, s. 20.

9. Haynes S.T. 2016. China’s Nuclear Threat Perceptions. Strategic Studies Quarterly, Vol. 10, No. 2, p. 42.

10. Ibid., p. 43.

11. Li Bin. 2015. Chinese Thinking On Nuclear Weapons. Arms Control Today, No. 10, p. 11.

12. Ponamaryov S.V. 2006. Politika KNR v oblasti nerasprostraneniya yadernogo oruzhiya: doktrina, teoriya i praktika. Problemy Dal'nego Vostoka, № 6, s. 15.

13. Tam zhe.

14. Tam zhe, s. 146.

15. Tam zhe, s. 147.

16. Li Bin. 2015. Chinese Thinking On Nuclear Weapons. Arms Control Today, No. 10, p. 11, p. 9.

17. Ibid., p. 10.

18. Bogdanov K.V. 2018. Yadernye sily i yadernaya strategiya Kitajskoj Narodnoj Respubliki. Kontury global'nykh transformatsij: politika, ehkonomika, pravo, № 6, s. 82-83.

19. Uyanaev S.V. 2019. Slom dogovora po RSMD: faktor Kitaya. Aziya i Afrika segodnya, № 6, s. 7

20. Bogdanov K.V. 2018. Yadernye sily i yadernaya strategiya Kitajskoj Narodnoj Respubliki. Kontury global'nykh transformatsij: politika, ehkonomika, pravo, № 6, s. 87.

21. Uyanaev S.V. 2019. Slom dogovora po RSMD: faktor Kitaya. Aziya i Afrika segodnya, № 6, s. 7.

22. Stepanov A.S. 2018. Rost voennoj moschi Kitaya v nachale XXI veka: znachenie dlya SShA. Rossiya i Amerika v XXI veke (ehlektronnyj zhurnal), № 3. Available at: https://rusus.jes.su/s207054760000045-6-1/ (accessed 5.10.2019).

23. Ezhegodnik SIPRI 2012: vooruzheniya, razoruzhenie i mezhdunarodnaya bezopasnost': Per. s angl. – Institut mirovoj ehkonomiki i mezhdunarodnykh otnoshenij RAN. – M.: IMEhMO RAN, 2013., s. 171.

24. Stepanov A.S. 2018. Rost voennoj moschi Kitaya v nachale XXI veka: znachenie dlya SShA. Rossiya i Amerika v XXI veke (ehlektronnyj zhurnal), № 3. Available at: https://rusus.jes.su/s207054760000045-6-1/ (accessed 5.10.2019).

25. Krasheninnikova L.S. 2015. Vliyanie kitajskoj strategicheskoj kul'tury na yadernuyu politiku KNR. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 25. Mezhdunarodnye otnosheniya i mirovaya politika, № 3, s. 162.

26. Bogdanov K.V. 2018. Yadernye sily i yadernaya strategiya Kitajskoj Narodnoj Respubliki. Kontury global'nykh transformatsij: politika, ehkonomika, pravo, № 6, s. 83.

27. Arbatov A.G., Dvorkin V.Z. Bol'shoj strategicheskij treugol'nik. 26.03.2013. Available at: https://carnegie.ru/2013/03/26/ru-pub-51292 (accessed 12.10.2019).

28. China’s Nuclear Weapons and the Prospects for Multilateral Arms Control

29. Kulacki G. Chinese Perspectives on Transparency and Security, Union of Concerned Scientists, 13.01.2003.

30. Gallagher N. China on Arms Control, Nonproliferation, and Strategic Stability. CISSM Working Paper, August 2019, p. 13.

31. Ibid., p. 16.

32. Arbatov A.G., Esin V.I. Perspektivy podklyucheniya Kitaya k ogranicheniyu yadernykh vooruzhenij. 25.08.2014. Available at: https://carnegie.ru/2014/08/25/ru-pub-56690 (accessed 11.10.2019).

33. Haynes S.T. 2018. Dragon in the room: Nuclear Disarmament’s Missing Player. Strategic Studies Quarterly, No. 1, p. 31.

34. Ibid., p. 34.

35. Ibid., p. 35.

Comments

No posts found

Write a review
Translate