28–29 октября 2021 года в Москве прошла Международная конференция “Лицо в языке и коммуникацииˮ, организованная Институтом филологии и истории и Учебно-научной лабораторией социолингвистики РГГУ. Ее участниками стали ученые из России (Архангельск, Волгоград, Воронеж, Екатеринбург, Москва, Нижний Новгород, Новгород Великий, Новосибирск, Санкт-Петербург), Австрии, Беларуси, Германии, Испании, Италии, Польши, Финляндии. Конференция проходила в смешанном очно-дистанционном формате: часть докладов была сделана с помощью платформы Zoom.

Уже шестнадцать раз исследователи из многих стран мира собирались в РГГУ на монотематические конференции по проблемам языка и коммуникации. На этот раз были обсуждены лингвистические явления, связанные c понятием лица: грамматическая категория лица; прагматические характеристики лица; языковая личность; элементы идиоматически связанных словосочетаний со словом <em>лицо</em>: (<em>потерять лицо</em>,<em> важное лицо</em><em> </em>и т.п.); наконец, сама лексема <em>лицо</em>, пережившая и переживающая различные семантические сдвиги, развивающая новые значения, входящие в разные синонимические ряды. Для выступлений, связанных с грамматикой, было характерно рассмотрение лица как универсальной категории, не ограниченной кругом частей речи с формальными показателями лица, а также языками, в которых эту категорию традиционно выделяют. В ряде докладов об изменениях в современном русском языке в рамках тематики конференции отмечались новации, обусловленные пандемийной эпохой.

Конференция включила два пленарных заседания (ими мероприятие началось и завершилось) и работу четырех секций, озаглавленных как “Язык и категория лицаˮ, “Категория лица в дискурсеˮ, “Прагматика и категория лицаˮ, “Лицо и языковые контактыˮ.

Первое пленарное заседание 28 октября началось докладом академика РАН В.М. Алпатова (Институт языкознания РАН) “Есть ли категория лица в японском языке?ˮ. Как сообщил докладчик, ранние европейские, в частности русские исследователи японского языка пытались находить в нем привычные грамматические категории. Еще в 1946 г. Е.Л. Наврон-Войтинская защитила диссертацию, в которой выделяла в японском языке формы 1-го и 2-го лица. Правда, пояснил выступающий, к тому времени было уже практически признано, что так называемые формы 2-го лица являются этикетными формами (почтительными формами вежливости) и могут относиться и к 3-му лицу (но не к 1-му, так как это запрещено правилами этикета). В самой Японии о лице в грамматическом смысле не говорили. При этом выражение вежливости и лица связаны между собой. Развитие подсистемы т.н. форм вежливости охватывает и личные местоимения, которые различаются степенью вежливости, и это создает трудности при переводе с японского на русский, где имеется всего одно местоимение 1-го лица единственного числа.

Профессор М.А. Кронгауз (РГГУ, ВШЭ) в докладе “Прагматическая категория лица в теории личных именˮ показал наличие прагматической категории лица у личных имен. Выделенные местоимения 1-го и 2-го лица употребляются для обозначения участников речевой ситуации. Однако существуют и вполне регулярные неместоименные способы обозначения участников речевой ситуации, в частности с помощью имен собственных. Это происходит, когда люди знакомятся и представляются, а также когда собеседники обращаются друг к другу. В докладе было предложено различать три типа употребления личных имен, соответствующие трем значениям категории лица: имя, используемое при самопредставлении, относится к 1-му лицу, имя, используемое при обращении – ко 2-му, а все прочие (референтные) употребления – к 3-му. Предложенная классификация трех лиц личных имен позволяет удобным образом сформулировать правила выбора варианта имени вместе с содержательной интерпретацией. В докладе отмечается, что именно 2-е лицо может считаться сильной позицией, в которой возможен максимальный набор вариантов. Для 1-го и 3-го лица существуют определенные ограничения, в них, например, не рекомендуется использовать ласкательные и другие эмоциональные варианты имен: <em>Андрюш</em><em>ечка, Верунчик</em> и т.п. Выделенность 2-го лица объясняется тем, что обращение является коммуникативной точкой, в которой устанавливаются отношения между собеседниками: говорящий их предлагает, а адресат может корректировать.

Выступление “Креативность языковой личности в языке и коммуникацииˮ проректора РГГУ по международному сотрудничеству В.И. Заботкиной было посвящено одной из нерешенных проблем современной лингвистики – выявлению когнитивных механизмов креативности, лежащих в основе появления новых лексических единиц и возникновения нового значения слова. Не только язык на протяжении всей жизни формирует сознание человека; верно и обратное: человек, языковая личность, и сам проявляет свои креативные начала – он и сам творит язык, активно его преобразуя. Это порождает дихотомию “креативность в языке vs. креативность языковой личностиˮ. Рассматривая проблему креативности в соотношении коммуникативных и когнитивных факторов, исследовательница видит дихотомию “креативность в языке vs. креативность языковой личностиˮ как в акте рождения нового слова, так и в процессе его конвенционализации и считает, что важными когнитивными механизмами креативности являются аналогия и девиация (отклонение), в результате чего образуются новые связи, новые значения и новые модели коммуникации.

Испанский русист, вице-президент международной Ассоциации преподавателей русского языка и литературы Рафаэль Тирадо Гусман (Гранадский университет) продемонстрировал возможности функциональной грамматики применительно к разноуровневому функционально-семантическому полю персональности, которое соответствует грамматической категории лица и включает ее. Цель исследователя, чей доклад назывался “Функционально-семантическое поле персональности в русском языке на фоне испанского: опыт функциональной грамматикиˮ, содействовать широкому внедрению модели грамматики функциональных семантических полей (ФСП), разработанной коллективом Петербургского отделения Института языкознания РАН под руководством А.В. Бондарко. Методология функциональной грамматики еще не была апробирована в испанском языке. Докладчик сосредоточился на изучении персональности в русском языке на фоне испанского, то есть в установлении того, какими средствами, принадлежащими к разным уровням языка, выражаются в нем персональные значения.

Профессор А.Д. Шмелев (ИРЯ РАН им. В.В.Виноградова, МПГУ) посвятил свое выступление “Гендерно нейтральная референция и система русских местоименийˮ использованию местоимений и их грамматическим свойствам при референции к разнополым множествам, при неизвестности или неопределенности пола референта и при генерализованной референции к лицам. Так, русские вопросительные и неопределенные местоимения относятся к мужскому роду независимо от пола обозначаемого, что может приводить к таким грамматически безупречным, но непривычным формам, как <em>вышел замуж</em> в контекстах “<em>выясняли, кто из них вышел</em> (<em>*вышла</em>)<em> замуж</em>ˮ; “<em>была первой из их класса, кто вышел</em> (<em>*вышла</em>)<em> замуж</em>ˮ. Род личных местоимений 1-го и 2-го лица ед.ч. зависит от пола обозначаемого лица. Личные местоимения 3-го лица ед.ч. относятся к мужскому, женскому или среднему роду в зависимости от рода существительного, заменяемого местоимением (очевидно, что личные местоимения ср. рода не очень частотны при референции к лицам; ср., впрочем, само существительное <em>лицо</em>). Во мн.ч. личные местоимения гендерно нейтральны, что сохраняется и при транспозиции, когда личное местоимение мн. ч. используется для референции к одному лицу (в просторечии). Транспозицию следует отличать от литературного употребления “формальногоˮ <em>вы</em> для обозначения одного лица; в последнем случае имеет место комбинация согласовательных характеристик ед. и мн.ч., и в ед.ч. у <em>вы </em>различается мужской и женский род (<em>вы сами</em>, но <em>вам самому</em> и <em>вам самой</em>). По мнению докладчика, современные представления о политкорректности и гендерной небинарности могут привести к тому, что транспозиция личных местоимений мн.ч. перестанет считаться признаком просторечия и войдет в литературный стандарт. Особыми свойствами в отношении грамматического рода характеризуется маркирующее фокус эмпатии местоимение <em>ты</em> в обобщенном значении или нуль, допускающий кореферентность с таким местоимением.

В завершение первого пленарного заседания собравшиеся выслушали доклад “Типологические и семантико-прагматические черты категории лица в русской грамматике: экспансия в синтаксис, максимальная в Славии активность безличных предложений, разнообразие ирреальных модальностейˮ. Его автор, проф. Н.Б. Мечковская (Белорусский государственный университет), говорила о разной степени представленности категории лица в языках разных семей и групп. В ареале славянских языков степень обязательности выражения грамматического лица в предложении уменьшается в направлении с запада на восток. Это проявляется в возрастании структурно-семантического разнообразия в выражении грамматического лица, а также в разнообразии и широкой употребительности моделей безличных и инфинитивных предложений. Профессор Мечковская затронула и предпосылки активности безличных предложений в восточнославянских языках, особенно в русском: это трансформация древнерусской системы прошедших времен глагола, когда прежние перфект и плюсквамперфект всё шире употреблялись без связки (личных форм глагола <em>быти</em>), а их элевые причастия (<em>неслъ, жилъ</em>) вытесняли формы аориста и имперфекта, обладавшие значением лица.  

В этот же день прозвучал ряд секционных докладов.

На секции “Язык и категория лицаˮ ведущий научный сотрудник ИРЯ РАН им. В.В.Виноградова И.Б. Левонтина и профессор А.Д. Шмелев в докладе “Грамматика лица: существительное <em>лицо </em>в русской грамматикеˮ отметили нетривиальное поведение сущ. <em>лицо</em><em>, </em><em>личность</em>, <em>особа</em>, <em>персона</em><em> </em>в значении, соответствующем англ. <em>person</em>; в частности, они могут употребляться и как одушевленные, и как неодушевленные: “<em>Но, граждане судьи, обратите внимание, что создал эту историю не я, а именно те </em><em><strong>лица, которых</strong></em> [одуш.] <em>я </em><em>перечислил</em>ˮ (В. Войнович) vs. “<em>Прежде чем писать мои романы, я долго изучал эпоху и людей того времени, особенно главные исторические</em> <em><strong>лица, которые</strong></em> [неодуш.] <em>изображал</em>ˮ (И. Лажечников).

Профессор Н.Г. Брагина (ИРЯ им. А.С.Пушкина, РГГУ) в докладе “Ответные реплики с опорным компонентом <em>сам </em>(<em>-а, -и</em>): прагматика употребления и словарное описаниеˮ предложила типологию эмоционально маркированных ответных “возвратныхˮ реплик-повторов “<em>Сам</em><em> </em><em>(-а, -и) </em><em>+ повтор слова / словосочетания</em>ˮ<em> </em>и подобных.

К.ф.н. Ю.Б. Пикулева (УрФУ) в докладе «“<em>Перед лицом пандемии</em>ˮ: к вопросу о динамике метафорического образа социального врага» показала, что в публицистических контекстах существительное, с которым часто сочетается предлог <em>перед лицом</em>, может указывать на значимую общественную проблему, угрозу. В 2020–2021 годах росло употребление оборотов <em>перед лицом пандемии, перед лицом коронавируса</em> (до этого момента в СМИ оборот <em>перед лицом пандемии</em> регистрировался один-два раза в год в связи со Всемирным днем борьбы со СПИДом). В целом последние полтора года формируется антропоморфная метафорическая модель ПАНДЕМИЯ – ЧЕЛОВЕК, представленная фреймами “Часть тела человекаˮ, “Качества человекаˮ, “Действия человекаˮ (<em>костлявая рука пандемии; безжалостная пандемия ковида; пандемия убивает сферу услуг и развлечений</em> и др.).

Кроме того, прозвучали доклады профессора Б.Н. Нормана (БГУ) “Феномен раздвоения личности с точки зрения лингвистикиˮ, профессора Л.В. Зубовой (СПбГУ) “Слово <em>лицо</em> в поэтических преобразованияхˮ, профессора И.В. Высоцкой (НГУ) «Немного о “цвете лицаˮ: взгляд лингвиста», доцента Я.А. Астаховой (РГГУ) «<em>Лицо</em> и его синонимы в конструкциях “Х как Хˮ, “Х так Хˮ», к.ф.н. В.А. Марьянчик (Поморский госуниверситет им. М.В. Ломоносова) “Лицо человека как сфера-источник метафор со значением интенсивности: вполуха и вполглазаˮ.

На секции «Категория лица в дискурсеˮ были прочитаны доклады профессора О.А. Леонтович (ВГСПУ) «“Лицоˮ, социальная видимость и сверхвидимость в российском и зарубежном публичном дискурсе», профессора М.Ю. Федосюка (МГУ) «С чем связано чередование форм повествования от 3-го и от 1-го лица в романе А. Чудакова “Ложится мгла на старые ступениˮ», профессора МГПУ О.А. Сулеймановой “Личность Другого в академическом дискурсеˮ, профессора Е.В. Мариновой “Виртуальная личность в Сети и литературе: языковые средства выражения понятияˮ (ННГУ), профессора И.В. Тивьяевой (МГПУ) “Культурно-когнитивный профиль личности диариста и коллективная память о пандемииˮ, профессора И.И. Баклановой (МИФИ) “Личность автора научного текста с позиций отправителя и получателяˮ, профессора Л.И. Богдановой «Что означает в русском языке “<em>потерять</em><em> </em><em>лицо</em>ˮ?».

Следующий день, 29 октября, начался работой еще двух секций.

На секции “Прагматика и категория лицаˮ в докладе профессора Л.Л. Федоровой (РГГУ) “Лицо под маской и безˮ рассматривались способы описания мимики, опознаваемой под маской, в частности в выражениях <em>щурить глаза</em>, <em>задрать нос</em>. Другой вопрос доклада был связан с тем, как описывают лицо без маски современные молодые люди, на что обращают внимание. В ответах появились интересные примеры: <em>губы-свисток</em>, <em>монобровь</em>, <em>эльфийские уши</em>, <em>дреды</em><em> </em>и <em>брейды</em>, которые позволяют определить общность субкультуры. Изменение в описании лица в диахронии было проиллюстрировано примерами из Тургенева: <em>нос с горбиной</em>, <em>ямки на щечках</em>, нормальными для того времени.  

Кроме того, выступили профессор К.М. Шилихина (ВГУ) с докладом “Ирония в дискурсе: сохранение или утрата лица?ˮ, д.ф.н. О.Е. Фролова (МГУ) с докладом “Конструкции <em>от лица</em>, <em>в лице</em> и <em>юридическое лицо</em>ˮ, профессор В.Г. Кульпина (МГУ) – “Прагматика личных местоимений в составе местоименных комплексов и диалоговых единствˮ, профессор Е.Г. Борисова (МГЛУ) – “Грамматические и прагматические явления, чувствительные к категории лицаˮ, доцент Н.Ю. Гурьева (РГГУ) – “Статусная и ролевая атрибуция позиций коммуникантов в деловом дискурсеˮ, к.ф.н. И.В. Фуфаева (РГГУ) – “Тенденции в замене русских номинаций лиц диминутивамиˮ, докторант И. Рогожин-Спита (Академия Або, Финляндия) – “Не женское лицо русского диминутиваˮ.

На секции “Лицо и языковые контактыˮ прозвучали доклады председателя Общенемецкого профессионального объединения “Русский язык и многоязычиеˮ профессоров А. Бергманн (Берлинский университет им. Гумбольдта)<em> </em>и Е. Протасовой (Хельсинский университет) “Двуязычная личность: самоанализ и самокритикаˮ; профессора Э. Бялэк (университет Марии Кюри-Склодовской, Польша) “Обращение в русском и польском языкахˮ, профессора С.Л. Нистратовой (университет Ка̓ Фоскари, Италия)<em> </em>«Особенности функционирования “ТЫ–ВЫˮ форм в русской и итальянской лингвокультуре», профессора С. Cлавковой (Болонский университет)<em> </em>“Вид и время глаголов со значением просьбы и совета в перформативных высказываниях в русском и болгарском языкахˮ, профессора А.Э. Левицкого (МГУ) “Что есть у человека на лице? (анализ корпусных данных английского и русского языков)ˮ, профессора О.В. Евтушенко (НГЛУ) “Перед лицом: концептуальные изменения в условиях активных языковых контактовˮ.

Заключительное пленарное заседание 29 октября началось выступлением “<em>Лицо</em> в контексте коронавирусного дискурса (на материале корпусного исследования)ˮ. Профессор И.Т. Вепрева (УрФУ) посвятила свой доклад употреблению русской лексемы <em>лицо</em> в пандемийном 2020 году. Частотность слова осталась постоянной: по данным корпуса Интегрум в 2019 году – 250 331 употребление, в 2020 году – 237 560. Однако на порядок выросла частотность коллокаций <em>трогать / не трогать лицо</em> (2019 г. – 50 употреблений; 2020 г. – 802), <em>маска на лице</em> (2019 г. – 152 употреблений, 2020 – 1118). Лексема <em>маска</em>, ставшая ключевым словом года, имплицитно указывает на лицо, связывая с ним персональную защиту; в свете этого показателен более чем пятисоткратный рост частотности сочетания <em>носите маски</em> (2019 г. – 210 употреблений, 2020 г. – 11 973). Активизировался стилистический синоним слова <em>лицо – морда</em>, от которого образовался неологизм <em>голомордые </em>(о людях, которые не носят маски). На фоне переосмысления слова <em>намордник</em> как агрессивного варианта лексемы <em>маска</em> появились шутки о собаках и хозяевах, меняющихся ролями.

Профессор Р. Ратмайр (Венский экономический университет) в докладе “Самопрезентация больного человекаˮ избрала предметом личное обращение в институциональном дискурсе и русско-австрийские сходства и различия в этой сфере.<strong> </strong>По ее мнению, обращения – интересный объект сопоставительной прагматики, так как выражают вежливость (невежливость), соблюдение (нарушение) этикета, признание (непризнание) социального статуса собеседника или его (статуса) правильную (неправильную) оценку. Докладчица рассмотрела коммуникативные практики в трех жанрах: собеседования при приеме на работу, общения на кафедре славянских языков и в санатории. Материалом для анализа послужили записи коммуникативных актов.

Профессор Т.В. Шмелева (Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого) в докладе “Лицо как модусный субъект изъяснительной конструкцииˮ рассмотрела нетривиальные случаи замещения позиции субъекта модусной пропозиции в медиадискурсе. Среди них отмечены случаи медийной метонимии, когда имя автора занимает обозначение медиаинституции, как в предложениях «<em>В чем причина и так ли удоб</em><em>но это приложение, разбирались </em>“<em>Известия</em>ˮ»<em>; </em>«“<em>Фонтанка</em>ˮ<em> писала, как медиков просят ужаться из-за недостатка средств</em>ˮ<em>. </em>Не менее популярны в современных медиа предложения с политической метонимией, когда позиция лица как представителя властных структур замещается обозначением локуса власти – топонимом (“<em>РФ призывает США уточнить детали своего предложения по урегулированию конфликта</em>ˮ) или наименованием сооружения – <em>Кремль, Пентангон, Белый дом</em> и под. Такие субъекты регулярно замещаются локативами, напр., “<em>В Кремле считают, что правительство способно выйти на 4% роста в этом году</em>ˮ<em>. </em>Таким образом, анализ показал, что медиадискурс склонен к метонимическому использованию позиции субъекта, как бы предоставляя слово медийным и социальным институциям и локусам власти.

Доклад профессора И.А. Шаронова “Прагматика лица и времени в русских пословицахˮ был посвящен описанию использования русских пословиц в диалогической речи. Пословицы воспроизводятся в речи в качестве неоспоримых сентенций, передающих народный опыт, накопленный столетиями; традиционно их изучают в области культурологии и фразеологии. Прагматика пословиц, то есть способ введения их в диалог, до сих пор почти не оказывалась в фокусе внимания лингвистов. Исследователь показал, что в зависимости от своей семантики и дейктических координат времени и лица пословица служит аргументом разных речевых актов говорящего – признаний, оправданий, советов, отказов и т.д., либо сама выступает в качестве косвенного речевого акта, совмещая речевую интенцию с ее аргументацией. Например, признание в обнаруженном незнании чего-л., в допущенной ошибке можно аргументировать пословицей “<em>Век живи, век учись</em>ˮ, а желающему уклониться от взятого на себя обязательства можно отказать пословицей: “<em>Назвался груздем – полезай в кузов!</em>ˮ. По мнению докладчика, прагматическая информация должна дополнять толкование пословиц в словарях, может быть полезной как в обучении этим единицам современных школьников, так и в преподавании русского языка как иностранного.

Профессор В.И. Карасик сделал доклад “Лицо и репутация: лингвокультурные характеристикиˮ, в котором противопоставил два типа оценочного позиционирования – лицо и репутацию. В первом случае субъект стремится вести себя так, чтобы сохранить самоуважение, во втором случае – чтобы не потерять уважение со стороны других людей. Эти поведенческие стратегии имеют множественное и вариативное коммуникативное выражение и характеризуются этнокультурной и социально-групповой спецификой. Были выделены следующие модусы сохранения и потери лица и репутации: 1) сохранение лица и репутации, 2) сохранение лица, но потеря репутации, 3) сохранение репутации, но потеря лица, 4) потеря лица и репутации. Ситуации сохранения либо потери лица и/или репутации соотносятся с выбором в условиях риска: обещанием и его выполнением, демонстрацией лояльности либо протеста, просьбой либо демонстративным отказом от просьбы, извинением либо отказом от извинения, пониманием намека либо имитацией его непонимания и др.

Завершилась содержательная часть конференции докладом заместителя директора по научной работе Института русского языка имени В.В. Виноградова, к.ф.н., Е.Я. Шмелевой «Синонимический ряд с доминантой “лицоˮ от “ликаˮ до “хариˮ». Все двадцать с лишним синонимов слова <em>лицо</em> в значении ‘передняя часть головы человека’, за исключением слова <em>лик</em>, стилистически окрашены и являются сниженными, вульгарными или грубыми: <em>морда</em>, <em>рожа</em>, <em>физиономия</em>, <em>харя</em> и др. Интересны случаи соответствия стилистически окрашенного слова в переводных русских текстах стилистически нейтральному выражению оригинала (так, в русских переводных текстах часто встречается слово <em>личико</em>). Докладчица рассмотрела происхождение и значение членов синонимического ряда, в том числе уменьшительных слов, таких, как <em>мордочка</em> или <em>рожица</em>, а также слов, которые входят в этот ряд только в одном из своих значений, таких, как <em>портрет</em> или <em>фотокарточка</em>. Материалом исследования послужили данные основного и параллельного корпуса НКРЯ.

В заключение руководитель оргкомитета конференции профессор И.А. Шаронов подвел ее итоги, поблагодарил всех ее участников как за яркие доклады, так и за активную и заинтересованную дискуссию и подчеркнул, что в процессе работы конференции в полной мере удалось раскрыть, “сколь <em>многолико</em> слово <em>лицо</em>ˮ. По материалам конференции планируется издание тематического сборника статей.