DOI: 10.31860/0131-6095-2023-2-73-79

© С<em>. Б. Федотова</em>

<strong>ЗАМЕТКИ А.</strong><strong> </strong><strong>С.</strong><strong> </strong><strong>ПУШКИНА ДЛЯ ПЕРВЫХ НОМЕРОВ «ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ»</strong><strong> </strong><strong>(К ПРОБЛЕМЕ ДАТИРОВКИ)</strong>¹

Пушкин был убежден, что «если бы все писатели, заслуживающие уважение <и> доверенность публики, взяли на себя труд управлять общим мнением, то вскоре критика сделалась бы не тем, чем она есть».² Для этого и была задумана им и А. А. Дельвигом «Литературная газета», выходившая в Петербурге с 1 января 1830-го по 30 июня 1831 года. Роль Пушкина в издании газеты чрезвычайно велика. На ее страницах он опубликовал отрывок из восьмой главы «Евгения Онегина» («Прекрасны вы, брега Тавриды...»), стихотворения «Стансы» («Брожу ли я вдоль улиц шумных...»), «Ответ» («Я вас узнал, о мой оракул...»), «Стансы» («В часы забав иль праздной скуки...»), «К**» («Когда твои младые лета...»), «В альбом» («Что в имени тебе моем?..»), «Калмычке», «Арион», «Кавказ» «Мадона», отрывки из «Путешествия в Арзрум...» и «<Арапа Петра Великого>», а также более двадцати критических статей и заметок.

С января по вторую половину февраля 1830 года Пушкин занимался газетой практически единолично. «Не подлежит сомнению, – писал В. В. Виноградов, – что в первые два месяца существования “Лит<ературной> газеты” (до 4 марта 1830 г.), когда с отъездом Дельвига и до появления в Петербурге Вяземского Пушкин исполнял обязанности главного редактора (совместно с О. М. Сомовым), Пушкин не только больше всех поместил своих критических статей в газете, но и подверг многое из чужих литературных материалов редакторско-стилистической правке…».³

Автографы многих критических заметок Пушкина, опубликованных в «Литературной газете», не сохранились,⁴ а те, которые нам известны, в основном находятся в так называемой Первой арзрумской тетради.⁵ Она заполнялась одновременно с двух сторон, при этом записи часто велись в перевернутом (верхом вниз) положении, от конца к началу, – такова обычная практика работы Пушкина в тетрадях. Ряд верных наблюдений о том, когда были написаны статьи для «Литературной газеты», принадлежит Я. Л. Левкович, подготовившей историю заполнения Первой арзрумской тетради.⁶ И все же более пристальное внимание к содержанию заметок и выходу в свет номеров газеты, где они были опубликованы, позволяют сделать некоторые уточнения к предложенным исследовательницей датировкам.

Рецензия на вышедшую анонимно брошюру «Некрология генерала от кавалерии Н. Н. Раевского» опубликована без подписи 1 января в первом номере «Литературной газеты». В тетради она записана на свободном месте листа 18 после чернового наброска стихотворения «Зачем, Елена, так пугливо…», появившегося, вероятно, в начале ноября 1829 года во время пребывания поэта в Тверской губернии.⁷ Время написания пушкинской рецензии устанавливается довольно точно: не ранее 15 декабря (в этот день вышла газета «Русский инвалид» с приложением анонимной брошюры с «Некрологией» Раевскому⁸) и не позднее 30 декабря 1829 года, когда было получено цензурное разрешение первого номера «Литературной газеты». Судя по письмам к цензору К. С. Сербиновичу, во второй половине декабря Сомов начал активно отправлять ему статьи для первого номера газеты,⁹ а в одном из них 23 декабря он сообщал: «Вчерась препроводил я к Вам несколько библиографических статеек. Сегодня препровождаю одну в “Смесь”».¹⁰ Скорее всего, речь идет именно о «Некрологии генерала от кавалерии Н. Н. Раевского», которая была написана Пушкиным, по-видимому, первой из заметок, когда над ними не велась еще последовательная работа в тетради. Это отчасти объясняет и тот факт, что текст ее был вписан на свободном месте среди более ранних тверских автографов. Таким образом, «Некрологию» можно предположительно датировать временем не ранее 15-го и не позднее 22 декабря 1829 года.¹¹

В первом номере «Литературной газеты» в отделе «Смесь»¹² вслед за «Некрологией» напечатана без подписи еще одна пушкинская заметка – о готовящемся к выходу романе Б. Констана «Адольф» в переводе П. А. Вяземского,¹³ автограф которой не сохранился. Известно, что с ее публикацией возникли проблемы. 28 декабря 1829 года Сомов обращался с просьбой к служившему в Комитете иностранной цензуры В. Ф. Одоевскому: «Князь! Господин Пушкин составил для „Литературной газеты“ маленькую заметку, о переводе романа Бенжамена Констана „Адольф“, который князь Вяземский хочет напечатать в Москве; но как наш цензор упорно считает, что названный роман имеется в индексе к списку иностранных книг и по той причине отказывается подписать заметку, я прошу Вас, князь, быть добрым известить меня, действительно ли находится указанный роман в списке запрещенных произведений, и, если это возможно, написать мне несколько строк по этому поводу сегодня же…».¹⁴ Если допустить, что 23 декабря первой Сербиновичу была отправлена «Некрология», то заметка «<О переводе романа Б. Констана „Адольф“>» могла быть написана не ранее 23-го и не позднее 27 декабря 1829 года.¹⁵ Спешка, в которой решался вопрос о ее публикации, также свидетельствует о том, что заметка была написана в последних числах декабря.¹⁶ Пушкин все-таки успел напечатать ее в первом номере, что было важно для него, поскольку он считал перевод Вяземского «истинным созданием и важным событием в истории нашей литературы» (11, 87).

Последовательная работа над заметками для «Литературной газеты» в тетради началась с рецензии «Илиада Гомерова, переведенная Н. Гнедичем», напечатанной без подписи 6 января во втором номере. Экземпляр этой книги с дарственной надписью Н. И. Гнедича («Александру Сергеевичу Пушкину в знак истинного уважения от переводчика. 1829, Дек<абря> 23. С<анкт-> П<етер>бург») сохранился в пушкинской библиотеке.¹⁷ Скорее всего, пушкинская заметка не могла быть написана ранее этой даты. В Арзрумской тетради она находится на л. 29–29 об., а на л. 26 об. над черновым наброском первой строфы последней главы «Евгения Онегина» сверху, в левом углу, имеется дата: «1829. 24 дек<абря>» (в этой части тетрадь заполнялась последовательно). Следовательно, пушкинская заметка написана не ранее 24 декабря 1829 года и не позднее 5 января 1830 года (цензурное разрешение второго номера «Литературной газеты»).¹⁸

Следующий в тетради лист (л. 30) занят черновиком письма к А. Х. Бенкендорфу от 7 января 1830 года. На его обороте Пушкин начал работу над новой статьей для газеты – «<О журнальной критике>» (л. 30 об. – 31 об.), опубликованной без подписи 11 января в третьем номере. Пушкинская заметка – возражение на статью «Послание Северной пчелы к Северному муравью», вышедшую 7 января в «Северной пчеле», в которой анонимный автор (по-видимому, Ф. В. Булгарин) скептически рассуждал о заявленных издателями целях и программе «Литературной газеты». Таким образом, статья «<О журнальной критике>» могла быть написана не ранее 7 января и не позднее 10 января 1830 года, когда было получено цензурное разрешение третьего номера.¹⁹

После окончания статьи «<О журнальной критике>» на л. 31 об. позднее (по-видимому, в феврале–марте 1830 года) появился набросок «Франц<узские> критики имеют свое понятие…», явно предназначавшийся для «Литературной газеты», но оставшийся неопубликованным. В это время Пушкин начинает печатать на страницах газеты небольшие тексты подобного рода, известные под редакторским заглавием «<Заметки и афоризмы разных годов>»: «Острая шутка не есть окончательный приговор…» (15 фев., № 10), «В одной из Шекспировых комедий…» (25 фев., № 12) и «Мильтон говаривал…» (17 марта, № 16) (их автографы неизвестны).

Далее в тетради вырваны по крайней мере три листа, от которых сохранились только корешки. Возможно, здесь находился несохранившийся автограф рецензии на вышедший в октябре 1829 года первый том «Истории русского народа» Н. А. Полевого, состоящей из двух частей («Статья I» и «Статья II»). Первая из них напечатана 16 января в четвертом номере «Литературной газеты», вторая – 25 февраля в двенадцатом номере (обе без подписи). В этом случае становится понятным, почему Пушкин продолжил работу над заметками в другом конце тетради: закончив первую статью, он, скорее всего, оставил место для продолжения рецензии. Если это предположение верно, тогда его первая статья написана после заметки «<О журнальной критике>» не ранее 8-го и не позднее 14 января 1830 года. Уже 13–15 января Сомов обращался к цензору Сербиновичу: «Покорнейше вас прошу, милостивый государь Константин Степанович, потрудиться просмотреть доставленную нам статью об «Истории» Полевого. Из этой статьи публика отчасти ознакомится с духом „Литер<атурной> газеты“; мы помещаем ее в 4-м №, который выходит в четверток…».²⁰ Вторая статья о первом томе «Истории» Полевого была написана, скорее всего, в феврале, не позднее 24-го (дата цензурного разрешения № 12). Следующие записи в этой части тетради сделаны уже весной: неопубликованное «<Письмо к издателю „Литературной газеты“>» (л. 32–33) написано в ответ на статью Вяземского «Несколько слов о полемике», опубликованную 27 марта в № 18 «Литературной газеты». Следовательно, его можно датировать временем не ранее 27 марта и не позднее 3 мая (л. 34 занят черновиком письма к А. Н. Гончарову от 3 мая 1830 года).²¹

Однако вернемся к более ранним заметкам, работа над которыми продолжилась, как было сказано выше, в другом конце тетради в перевернутом положении. В этой части тетради Пушкин начал работать одновременно над двумя заметками для пятого номера газеты. Сначала он набросал отзыв на роман М. Н. Загоскина «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» (л. 99 об. – 98) и заметку по поводу предстоящего выхода в свет «Записок» французского палача Ш.-А. Сансона (л. 97 об. – 96 об.).²² После этого он вернулся к доработке рецензии на роман Загоскина, дополнив ее текст двумя вставками (одна – на листе с текстом начала черновика «<О „Записках” Самсона>», другая – на обороте листа с его окончанием). «Юрий Милославский» вышел в свет в первых числах января. Так, 4 января 1830 года А. А. Шаховской писал Загоскину, что утром, получив экземпляр его нового романа, отправился к гр. Вл. А. Мусину-Пушкину на обед с литераторами. Там он встретил В. А. Жуковского, не спавшего «вчера всю ночь, от чего же? Всё тож от твоего романа, который он получил, развернул, хотел прочесть начало и, не сходя с места и не ложась спать, не мог не прочесть всех трех томов».²³ Шаховской также сообщал, что «граф Пушкин с утра уж его начал читать, а просто Пушкин вчера взял его у Жуковского».²⁴

Таким образом, Пушкин не мог начать работу над рецензией ранее 4 января, но, скорее всего, это произошло после завершения статьи «<О журнальной критике>» и рецензии на первый том «Истории русского народа» Полевого, то есть не ранее 9 января. Обе пушкинские заметки (о романе Загоскина и записках Сансона) опубликованы без подписи в пятом номере «Литературной газеты» от 21 января (цензурное разрешение № 5 получено 20 января). Однако в данном случае есть основание для сужения датировки. Оказывается, пушкинская заметка «<О „Записках“ Самсона>» была известна в окружении поэта еще до выхода пятого номера, что следует из письма И. В. Киреевского к родным от 15 января 1830 года. Призывая их подписаться на «Литературную газету», он отмечал, что «это будет газета достоинства европейского, большая часть статей в ней будет писана Пушкиным, который открыл средства в критике в простом извещении о книге быть таким же необыкновенным, таким же поэтом, как в стихах. В его извещении об исповеди амстердамского палача²⁵ вы найдете, как говорит Жуковский, и ум, и приличие, и поэзию вместе».²⁶ Соответственно, обе пушкинские заметки – «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» и «<О „Записках“ Самсона>» – были написаны не ранее 9-го и не позднее 14 января 1830 года.²⁷

Заметка «<О „Разговоре у княгини Халдиной“>», черновик которой находится в тетради на л. 95 об. – 95, написана в ответ на появившийся 23 января в «Северной пчеле» выпад Булгарина,²⁸ подвергшего сомнению авторство Д. И. Фонвизина в связи с публикацией в третьем номере «Литературной газеты» его «Разговора у княгини Халдиной».²⁹ Пушкинская заметка напечатана без подписи 31 января в седьмом номере, цензурное разрешение которого получено 30 января. Следовательно, датировать ее можно временем не ранее 23-го и не позднее 30 января 1830 года.³⁰

Следующие листы в тетради (л. 93 об. – 91) заняты наброском «Вы так откровенны и снисходительны…» (разговор русского с испанцем), написанным предположительно 23–28 января. В собраниях сочинений Пушкина его печатали как самостоятельный фрагмент художественной прозы³¹ или интерполировали в текст повести «Гости съезжались на дачу…» (1828).³² Оба решения представляются некорректными, поскольку публицистический характер наброска в форме диалога,³³ затрагивающего тему русской аристократии, и его положение в тетради позволяют интерпретировать его как несостоявшуюся заготовку для публикации в «Литературной газете».

На листах, вырванных далее из тетради (от них сохранились корешки: л. 90а – 90 д), возможно, находилась пушкинская рецензия «Денница. Альманах на 1830 год, изданный М. Максимовичем» или «Карелия, или Заточение Марфы Иоанновны Романовой» (опубликованы в восьмом и десятом номерах); их автографы неизвестны.

Работа в тетради над следующими опубликованными в «Литературной газете» заметками – «<О статьях князя Вяземского>» (в десятом номере) и «<Объяснение по поводу заметки об „Илиаде“>» (в двенадцатом номере) – проходила одновременно. Сначала Пушкин начал на л. 90 об. заметку в защиту Вяземского, поводом для которой стала резкая критика его высказываний о современной литературе и журналистике³⁴ Полевым в «Московском телеграфе»³⁵ и Булгариным в «Северной пчеле».³⁶ Однако Пушкину не терпелось ответить еще одному литературному оппоненту – С. Е. Раичу, который обвинил Дельвига в приверженности «духу партии, которая в литературе не должна быть терпима»,³⁷ ошибочно приняв его за автора пушкинского хвалебного отзыва о вышедшей в переводе Н. И. Гнедича «Илиады». Оставив работу над заметкой «<О статьях князя Вяземского>», поэт стал набрасывать на свободном месте л. 91 «<Объяснение по поводу заметки об „Илиаде“>», но затем вновь продолжил полемику с оппонентами князя Вяземского. Закончив ее, он написал заметку «О дамах» (л. 88–87 об.), которую так и не напечатал в «Литературной газете»,³⁸ и наконец завершил «<Объяснение по поводу заметки об „Илиаде“>» (л. 87 об. – 87).

К работе над статьей в защиту Вяземского, учитывая сроки доставки журнала «Московский телеграф» в Петербург (около четырех дней) и выхода № 12 «Северной пчелы», Пушкин приступил не ранее 28 января. В «Литературной газете» он опубликовал не статью целиком, а только ее начало.³⁹ «<Объяснение по поводу заметки об „Илиаде“>» не могло появиться в тетради ранее 29 января (четвертый номер «Галатеи» с выпадом С. Е. Раича вышел в свет в Москве 25 января⁴⁰). Однако уже 4 февраля по просьбе нового цензора «Литературной газеты» Н. П. Щеглова⁴¹ состоялось заседание Петербургского цензурного комитета в связи с «<Объяснением по поводу заметки об „Илиаде“>».⁴² Н. К. Замков справедливо заметил, что считать временем написания «Объяснения» следует «последние числа января 1830 года, так как еще до заседания Цензурного Комитета 4-го февраля Щеглов отсылал заметку Пушкину для изменения отмеченной им фразы» и получил ее обратно в том же виде.⁴³ Разрешение на публикацию «Объяснения» было получено лишь 24 февраля, и уже 25-го оно появилось в № 12 «Литературной газеты».

Исходя из вышесказанного, «<О статьях князя Вяземского>» можно предположительно датировать не ранее 28-го и не позднее 30 января,⁴⁴ «<Объяснение по поводу заметки об „Илиаде“>» – не ранее 29-го и не позднее 31 января,⁴⁵ заметку «О дамах», создававшуюся явно для «Литературной газеты», но оставшуюся неопубликованной, – 30–31 января 1830 года.⁴⁶

Стоит подчеркнуть две закономерности, характерные для пушкинских заметок этого времени. Во-первых, все они, кроме «<Объяснения по поводу заметки об „Илиаде“>», помещены в «Литературной газете» Пушкиным без подписи. Во-вторых, поскольку черновики заметок в Первой арзрумской тетради отличаются (иногда значительно) от опубликованного текста, можно предположить, что до нас не дошли их беловые автографы, которые отдавались переписчику или, в случае их небольшого объема, напрямую цензору.

Для Пушкина как автора и издателя (в отсутствие Дельвига) самой интенсивной оказалась работа в первые полтора месяца существования «Литературной газеты», хотя и впоследствии он продолжал ее поддерживать. Не случайно в письме к П. А. Плетневу из Болдина <strong>(</strong>около (не позднее) 29 октября 1830 года<strong>)</strong> Пушкин шутил: «…он (Дельвиг. – <em>С. Ф.</em>) уже может заказать виньетку на дереве – изображающую меня голинького, в виде Атланта, на плечах поддержи<ва>ющего „Лит<ературную> газету“» (14, 118).