Пушкин был наделен редкой способностью видеть себя в чужом и чужое в себе. Ему было одинаково интересно создать свою версию того, что является всеобщим достоянием, или вобрать в свое творчество то, что является вершинными творениями человечества, наделив его особенностями своего мировидения. К «протеизму», «перевоплощениям» имеют отношение переводы, подражания, произведения, написанные по мотивам, ко «второму свойству» этого же дара — оригинальное творчество поэта. При этом в «своем» мы постоянно будем видеть «чужое», то, что уже в культуре существовало, но благодаря Пушкину заиграло новыми красками.
Предлагая собственную классификацию мировой литературы, А. И. Солженицын упоминает Сервантеса, который был ввергнут «внешним насилием» в тот страшный мир, в котором обитали «нижние» и поэтому смог их опыт освоить и сохранить. Свое собственное место писатель определяет именно в этой «сфере». В статье доказывается, что Сервантес, у которого был богатейший опыт внешней несвободы, коснулся некоторых острых тем, которые впоследствии нашли оригинальное воплощение в творчестве Солженицына. Прежде всего речь идет о «Дон Кихоте», который может быть истолкован как притча о свободе и несвободе.
Scopus
Crossref
Высшая аттестационная комиссия
При Министерстве образования и науки Российской Федерации
Научная электронная библиотека